Рецензия и отзывы на фильм «Мой сын»

Выпускник ВГИКа Вячеслав Клевцов выбрал для своего фильма, казалось бы, неожиданную для себя тему — испытания, с которыми сталкивается новая мачеха, оставшаяся одна. По описанию «Мой сын» мог бы стать тонким исследованием одиночества и эмоционального выгорания, честным разговором о последствиях коррупции или психологическим портретом женщины, теряющей связь с близкими и собой. Тем более что главную роль доверили Юлии Снигирь — актрисе, умеющей передавать сложные внутренние состояния и нюансы переживаний. Однако на практике фильм оказался лишён глубины как в драматургии, так и в эмоциональной составляющей.


Катерина (Юлия Снигирь) старается убедить себя, что у неё всё хорошо. В разговоре с психологом (Никита Тарасов) она перечисляет внешние признаки благополучия — дом, машину, стабильную работу, — словно это должно заменить ощущение внутреннего покоя. После того как муж-бизнесмен (Евгений Харитонов) уходит, оставив ей своего сына-подростка Лёшу (Леон Кемстач), между ними устанавливаются холодные, формальные отношения. Катя возит пасынка в школу, но не пытается наладить контакт. Ситуация меняется, когда тренера Лёши по тайскому боксу обвиняют в нападении. Подросток убеждён, что наставник невиновен, и готов защищать его любой ценой. Катерина же оказывается втянута в подлог против тренера — частично ради карьерных целей, частично из желания обеспечить себе и пасынку стабильность. На этом противоречии — между моральным выбором и прагматическим расчётом — строится основная драматическая линия картины.

Однако внутренние мотивы героев остаются неясными. Зрителю трудно понять, чем движет Лёша, кроме подростковой агрессии, и что на самом деле переживает Катя — чувство вины или безразличие. Снигирь снова играет героиню, замкнутую в узком диапазоне эмоций, что не позволяет в полной мере раскрыть её актёрские возможности. Аналогично и Кемстачу досталась роль, ограничивающая его в развитии: его Лёша будто не вышел за рамки персонажа из «Слова пацана» — тот же вспыльчивый подросток, ищущий справедливости кулаками и прячущийся под капюшоном от мира. При этом причины его внутреннего бунта остаются неубедительными: Лёша успешен в спорте, живёт в комфортных условиях и не подвергается травле. Возможно, его раздражает постоянная ложь взрослых, и когда она касается любимого тренера, в нём просыпается юношеский максимализм. Линия отношений с родителями также едва обозначена: отец исчезает из повествования почти сразу, а Катерина лишь постепенно учится произносить «мой сын» без привычного отрицания.


Одним из ключевых недостатков фильма «Мой сын» становится неясность внутреннего конфликта главной героини. Катина моральная борьба то намечается, то словно растворяется без следа: сначала она испытывает угрызения совести из-за участия в подложном деле, затем напивается у гинеколога, не в силах смириться с невозможностью забеременеть, а позже позволяет проявлять к себе интерес нескольким мужчинам, один из которых впоследствии жестоко воспользуется её уязвимостью. При этом героиня, находясь в центре сюжета, оказывается лишённой чётких жизненных принципов и целей, из-за чего её сближение с пасынком выглядит не естественным развитием событий, а вынужденным сценарным ходом.


Постановка фильма оставляет впечатление, будто авторы ориентировались на «Духless», однако от драмы Романа Прыгунова здесь остался разве что холодный голубоватый фильтр. Внятного рассказа о том, как Катя проходит путь от отстранённой юристки к заботливой матери, зрителю так и не предлагают. Картина буквально распадается на фрагменты, возможно, из-за сложного производственного процесса: например, на фестивале «Маяк» режиссёр Вячеслав Клевцов даже не присутствовал. Дополняет ощущение разобщённости и состав творческой группы. Клевцов, прежде снимавший телевизионное шоу «Танцы», выступил здесь постановщиком; сценарий написал Евгений Баранов, известный по более тонкой «Аде»; а креативным продюсером стал Кирилл Султанов, ранее представивший куда более убедительную подростковую драму «Наступит лето». В результате объединения столь разных творческих подходов фильм утратил цельность: каждый участник, кажется, пытался реализовать собственное видение, что привело к пестрому и несобранному результату.

Не исключено, что проблема кроется в продюсерском монтаже — из-за него картина воспринимается обрывочно и нецельно. Складывается впечатление, будто в изначальной версии «Мой сын» стремился исследовать темы чувства вины и эмоциональной отчуждённости, но из финального варианта убрали всё, что придавало бы этим идеям глубину. Повествование выглядит фрагментарным, сцены плохо связаны между собой, а камера словно намеренно сохраняет дистанцию, подчёркивая неуверенность режиссёрского взгляда. Визуальный ряд также не работает на раскрытие сюжета: приглушённые тона, статичные планы и однообразный монтаж создают впечатление безжизненности. В итоге перед зрителем — не психологическая драма, а набор клише, из которых не складывается цельное авторское высказывание.


Неясно, чего сам фильм ожидает от себя: он вроде бы стремится затронуть серьёзные моральные темы, но одновременно демонстрирует, как любые трудности можно решить с помощью взятки. Финал выглядит поспешным и недоработанным — словно создатели спешили закончить историю, не разобравшись в её истоках. «Мой сын» пытается говорить о совести и материнстве, но остаётся на уровне символов и сюжетных набросков. В результате зритель получает не драму о внутреннем взрослении и принятии, а набор случайных эпизодов, связанных между собой лишь необходимостью довести повествование до финальных титров.