У «Из многих» есть примечательная особенность — незаметно входить и выходить из тем, намеченных для исследования, особенно в начале эпизода. Так происходит, например, в четвёртом выпуске. Под видом привычной для жанра исследовательской манеры этот эпизод на этой неделе рассматривает плюсы и минусы экспериментов вне контролируемых условий, сомнения в системе, которой продолжают доверять специалисты, и саму природу экспертности. И, конечно, главное здесь — влияние. То самое влияние, которое способно исказить всё до полного неузнавания.

Манусос Овьедо испытывает к коллективному разуму ещё более глубокую неприязнь, чем когда-то чувствовала Кэрол

Эпизод с Манусосом и его надёжным устройством для приёма радиосигналов разворачивается, по всей видимости, не в текущем моменте, а за день до событий третьего выпуска. Постепенное знакомство с его бытом приводит к сцене их первого контакта. Манусос — фигура своеобразная: жёсткий, порой резкий, но при этом предельно порядочный на протяжении многих дней. Правила аренды на стене его бывшего складского помещения намекают, что до «превращения» он был человеком, который тщательно отслеживал каждую финансовую мелочь. Однако это не делает его склонным к накопительству — даже имея такую возможность.

Строгость собственных принципов доходит у него до того, что он готов утолять голод лишь остатками из последней банки консервов, но при этом категорически отвергает любую пищу, связанную с коллективным разумом. Радиоприёмник с таймером, где он проводит долгие часы, фиксируя частоты, служит попыткой разобраться в происходящем. Но голод мешает сосредоточиться. Именно поэтому наступает момент, когда Манусос переступает границу, которую, вероятно, не переходил даже в самые тяжёлые дни до катастрофы. Делает он это с нервной, почти трогательной аккуратностью: не желая нарушать собственные правила, но ещё меньше желая принимать помощь от тех, кто стремится сделать его частью общего сознания.


Прежде чем взломать одно из складских помещений в поисках еды, он оставляет извинительную записку арендаторам. Это подчёркивает, что перед нами не человек, которому нравится ворчать или конфликтовать. Скорее, здесь виден тот, кто продолжает верить в возможность возвращения нормальной жизни — настолько упорно, что готов подавлять рвотный рефлекс, поедая найденный в ящике собачий корм.

Именно в этот неподходящий момент поступает первый звонок от Кэрол. Её попытки говорить на его языке и подчеркнутая вежливость, вероятно, только укрепляют Манусоса в подозрении, что она — часть «их». Поэтому особенно примечательно, что последующий звонок, где звучат резкие, эмоциональные слова, наконец даёт ему понять: по ту сторону линии — человек, который не принадлежит коллективному разуму. Это становится первым сигналом, что в мире всё ещё есть те, кто сопротивляется. И пусть путь к Кэрол будет непрост, мысль о том, что он не один, должна звучать для него как долгожданная надежда.

Возможно ли, что коллективный разум действительно не способен на ложь?

Для многих «Джинн в бутылке» звучит как потенциальный хит, однако для Кэрол, возвращающейся из больницы, эта песня становится почти невыносимым раздражителем. Машина, в которой она едет, сохраняет рабочую аудиосистему, но сама не заводится — в итоге это оказывается угнанным полицейским автомобилем. Впрочем, в мире Кэрол понятие частной собственности практически исчезло, и вопрос кражи уже не воспринимается буквально — настоящий кошмар для любого арендодателя.

Среди многочисленных преобразований вселенной «Из многих» особенно заметны политические перемены. Именно поэтому Кэрол испытывает лёгкое потрясение, увидев собственного мэра среди людей, убирающих последствия взрыва у её дома. С другой стороны, выполнение предвыборных обещаний — редкое, но приятное зрелище. Тем более что Кэрол когда-то поддержала этого кандидата. Теоретически ей следовало бы порадоваться его усердию, но сделать это трудно: мэр уже давно не является отдельной личностью.

На этом фоне Кэрол начинает продумывать стратегию противостояния коллективному разуму. Первый шаг вполне рационален — составить список известных фактов. Лишь один пункт всё ещё вызывает сомнения: до сих пор представители улья выглядят предельно искренними. Однако прежде чем убрать вопросительный знак, необходимо убедиться в этом лично, благо коллективный разум никогда не отказывает в сотрудничестве.

Так человек, которого раньше друзья знали как Ларри, становится частью её маленького эксперимента. Здесь и возникает основная путаница — во многом потому, что сам Ларри зачастую произносит вещи, которые трудно проверить. И пусть многие наблюдатели могли бы возразить, что подобные детали выглядят нарочито, принцип остаётся прежним: коллективный разум подталкивает к сомнению в любом его утверждении. Когда Ларри говорит, что у него было много друзей, интонации и образ персонажа заставляют воспринимать это скептически.

Кэрол задаёт ему прямые вопросы, и полученные ответы лишь усиливают ощущение странности. Ларри щедр на комплименты, когда речь заходит о её книгах, а затем демонстрирует знание произведений почти наизусть, что вызывает у Кэрол откровенный дискомфорт. Её отношение к собственному творчеству сложно назвать однозначным: с одной стороны, она уверяет, что презирает свои книги, понимая их ограниченную художественную ценность; с другой — испытывает естественную гордость и надеется на признание.


Коллективный разум, воплощённый в Ларри, однако, не считает её серию слабой. Более того, сравнивает «Уайкаро» с классикой уровня Шекспира — заявление, которому Кэрол трудно доверять. Но последующее объяснение звучит куда убедительнее: в мире, заражённом инопланетным вирусом, любое произведение, приносящее людям утешение, воспринимается как ценность. Именно так книги Кэрол помогли многим отчаявшимся удержаться от гибельных решений. История читательницы по имени «Безумная Мойра из Канзас-Сити», которую её романы поддержали в переломный момент, служит тому подтверждением. Теперь Мойра — часть улья, и её благодарность стала частью коллективного сознания.

Однако для Кэрол гораздо важнее мнение её покойной супруги. Поэтому она решается на сомнительный шаг — просит Ларри озвучить мысли Хелен о её книгах. С этической точки зрения этот поступок вызывает серьёзные вопросы, но желание узнать правду вполне понятно. Ответ оказывается болезненным: по словам Ларри, Хелен считала работы Кэрол «безобидными» — вероятно, самым мягким определением, на которое была способна. При этом Хелен старательно поддерживала Кэрол при жизни, даже поощряя публикацию неоднозначных текстов вроде «Горькой куколки».

Так раскрывается парадокс: коллективный разум не искажает правду ради утешения, хотя порой эта правда звучит грубо. И в результате Кэрол получает подтверждение тому, что искала — улью, похоже, действительно нет необходимости прибегать ко лжи, даже когда честность причиняет боль.

Что происходит с Зосей под влиянием Кэрол?

Кэрол проявляет необычайную внимательность, навещая Зосю в больнице. Хотя именно её действия изначально привели к госпитализации женщины, цель визита не ограничивается извинениями за причинённую физическую боль. Основная мотивация — собрать больше информации о коллективном разуме. После подтверждения верности их словам естественным кажется стремление к дальнейшему изучению.

Коллективный разум к этому времени уже частично осознаёт происходящее. Когда заражение произошло впервые, Кэрол сообщили, что цель и природа изменений им до конца непонятны, и теперь это подтверждается. Зося откровенно признаёт, что они добились прогресса в понимании произошедших изменений. Вопрос Кэрол сводится к одному: существует ли способ обратить вспять инфекцию или предотвратить присоединение к ним человека с иммунитетом. Не в желании сохранить новое состояние, которое приносит счастье, дело. Коллективный разум стремится к продолжению счастья, поэтому ответа на вопрос о возможной отмене изменений дать нельзя. Однако молчание Зоси становится достаточным сигналом: мир действительно может вернуться к прежнему состоянию, что совпадает с устремлениями Кэрол.

Для женщины, которая когда-то была беспомощной шестнадцатилетней девочкой в лагере для перевоспитания, любая попытка коллективного разума превратить её в кого-то другого остаётся неприемлемой. Зося напоминает, что единый разум испытывал оба состояния — до и после заражения — и действует взвешенно. Кэрол же сталкивается с этим впервые, и это не ослабляет её решимости. Возможность найти способ «исправить» ситуацию вызывает интерес и воодушевление.

В аптеке Кэрол берёт тиопентал натрия и наблюдает за реакцией фармацевта, управляемого коллективным разумом, который предлагает опиоиды. Решение оказывается символическим и провокационным: героин смывается, но тиопентал натрия используется для записи собственного видео, чтобы проверить действие препарата. Цель — убедиться, что средство действительно заставляет говорить правду, и выявить истинные желания под защитными слоями личности.

В записи проявляется откровенная сторона Кэрол: отвращение к постоянной улыбке людей и их вирусу, неприязнь к Зосе за исключением заметной химии между ними, а также сильная тоска по Хелен. Сцена демонстрирует человеческую уязвимость и стремление сохранить индивидуальность, несмотря на давление коллективного сознания.


Однако попытка Кэрол вывести Зосю «на свет» под действием тиопентала натрия оказывается опасной. Цель — выявить правду о противоядии — не оправдывает последствия для здоровья Зоси. Коллективный разум крайне чувствителен к негативу, и вмешательство Кэрол вызывает у Зоси стресс. Важно помнить, что действие препарата одинаково может повлиять на обоих, а неизвестно, какие лекарства получает Зося в больнице. Любое неправильное сочетание препаратов может привести к критическим последствиям, вплоть до остановки сердца.

Финал четвёртой серии сериала «Из многих» демонстрирует крайне трагический поворот: Кэрол привязывает себя к Зосе с помощью наручников из полицейской машины, одновременно громко заявляя о своём намерении помочь. Этот поступок обусловлен присутствием вокруг других представителей коллективного разума. Они ощущают страдания Зоси и собираются, чтобы спасти её.

Хотя мотивы Кэрол можно интерпретировать как страх потерять контроль над Зосей и единственную возможность понять, как сохранить человеческую индивидуальность, присутствующие не имеют иных целей, кроме спасения Зоси, понимая, что её жизни угрожает сердечный приступ. В определённый момент Кэрол принимает их помощь, осознавая, что без неё Зося могла бы умереть, если того пожелает сама судьба.

Тем не менее, состояние Зоси остаётся критическим. Она пережила слишком многое, и исход этого события остаётся неопределённым. Количество несчастных случаев, которые произошли по вине Кэрол, давно перестало быть случайным. Ситуация подчёркивает, что забота о собственных интересах для Кэрол может превалировать над всем остальным.