Рецензия и отзывы на фильм «Завет Анны Ли»

Делать окончательные и тем более громкие выводы о прошедшем фестивальном сезоне разумнее будет с началом наградной кампании. Однако момент для первых прогнозов уже наступил: главные смотры — Берлин, Канны, Венеция и Торонто — завершены, и постепенно вырисовывается образ кинематографического года. В числе неожиданных неудач — мюзикл Монф Фастфолд, лишившийся любых наград. Проект супруги и творческой партнерки Брэйди Корбе выглядел аутсайдером, хотя их сотрудничество на протяжении многих лет дало такие заметные работы, как «Вокс Люкс», «Мир грядущий» и «Бруталист». Последний, напомним, тоже остался в стороне от главных наград: история о вымышленном архитекторе Ласло Тоте звучала в Венеции, но на «Оскаре» затерялась за спинами более успешных соперников. Единственным громким моментом стало получение Эдрианом Броуди приза за лучшую мужскую роль — и даже этот эпизод запомнился больше неординарным жестом актера, чем самой победой. Впрочем, если «Завету Анны Ли» и суждено признание, то скорее благодаря работе Аманды Сайфред, чья игра, по мнению многих, заслуживает высокой оценки.


Атмосфера религиозности в Британии XVIII века казалась естественной и не требующей дополнительных подтверждений: еще за два столетия до того англиканская церковь утвердила право исповедоваться без посредников. Для Анны Ли (Аманда Сайфред) вера становится не только духовным, но и телесным исцелением. Неудачные беременности и трагическая детская смертность подорвали ее силы: ни один ребенок не доживал до первого года жизни. Муж (Кристофер Эбботт) по-прежнему стремится к продолжению рода, тогда как Анна ищет утешения среди квакеров — «общества друзей». Последовательность утрат и страданий приводит ее к мистическому переживанию, в котором женщина ощущает себя новым воплощением Христа.

Если взглянуть на сюжет в сочетании с жанровой оболочкой, фильм оказывается совсем иным, чем можно было ожидать от мюзикла о религиозной общине. Он не похож ни на ироничное зрелище вроде «Шоу ужасов Рокки Хоррора», ни на хоррор в духе A24 с обрядами под песни и танцами у костра. Картина Монф Фастфолд ближе к интимному, созерцательному кино — «Говорят женщины» Сары Полли, «Приди ко мне» Малгожаты Шумовской или «Они ползут за тобой» Бриттани Поултон. Эти работы объединяет стремление показать внутреннюю динамику закрытых сообществ без излишней демонизации и без идеализации. «Завет» не ставит целью ни высмеивать фанатиков, ни продвигать религиозные убеждения. Отказываясь от мистики и привычных жанровых приемов, авторы сосредотачиваются на тонкой материи — на том, как внутри замкнутой группы рождается и поддерживается сочувствие, и почему в первую очередь женщины ищут защиты и единства в подобных общинах.

Обычно внутренние страхи паствы во многом формируются под давлением внешних факторов, создавая в миниатюре модель социального взаимодействия. В фильмах «Приди ко мне», «Они ползут за тобой» и «Говорят женщины» культы строятся по патриархальной логике: женщины занимают роль, связанную с воспроизводством и ведением домашнего хозяйства. Именно в этом контексте проявляется сила женского сообщества и солидарности, которая позволяет говорить о взаимодействии, основанном на эмпатии: все женщины внутри группы переживают схожие испытания. Возможно, это слишком обобщённо, но режиссёрки используют психологизм, чтобы сдвинуть устоявшиеся границы жанра, в котором секты традиционно связаны с фолк-хоррором и историей о насилии или страсти. История Анны Ли не стремится пугать зрителя — внимание сосредоточено на том, как меняется жизнь внутри сообщества, когда его возглавляет женщина. Шейкеры практикуют равенство, ценят труд как высшее проявление святости и соблюдают целибат.

Если вернуться к творческим фигурам, «Бруталист» и «Анна Ли» во многом отражают друг друга: это истории о миграции и адаптации в Новом Свете. Но если Ласло Тот подстраивается под условия «американской мечты», Анна Ли сама становится создательницей собственного мира, словно отбирая у «братского» персонажа это право. Фильмов о женском лидерстве, пусть даже условно биографических, снимается немного: обычно женщины в руководстве действуют по моделям мужского доминирования, где превалируют сила и власть. Шейкеры же ищут согласие через коллективные ритуалы — танцы и песнопения. Их название происходит от слова shake — «трясти», отражая физическую экспрессию этих практик. Танцы и вокальные номера здесь не просто жанровое оформление, способное впечатлить зрителя (особенно сильны сцены с Амандой Сайфред), а визуальное выражение равного взаимодействия внутри сообщества. Хореографию создавала Селия Роулсон-Холл (взрослая Софи из «Солнце мое»), а музыку и аранжировки для песнопений подготовил Дэниел Блумберг — мелодии легко запоминаются и остаются в голове надолго.


Тем не менее, документальная точность для картины, которую сложно назвать байопиком, не является ключевым моментом. Влияние судьбы героев ощущается скорее как фон, предвосхищающий неизбежность испытаний. Даже если ничего не знать о шейкерах, путешествие Анны в Новый Свет, подальше от современных угроз, выглядит рискованным. Новая Англия, Массачусетс и пуританский Салем едва ли обещают надежное убежище или безопасный маршрут. Экзистенциальные ощущения — предчувствия откровения или грядущей беды — гармонично сосуществуют с ощутимой реальностью фильма, с тактильностью и вниманием к телесности. Мона Фастволд не стремилась к магии или волшебству, но Анна Ли становится своего рода современной диснеевской принцессой — титул, недавно предложенный героине Аноре (Майки Мэдисон) в фильме Шона Бейкера. Мы привыкли видеть, как анимационные героини достигают статуса принцессы или королевы, обходя разговоры о лидерстве. «Завещание Анны Ли» предлагает более реалистичную, грустную, но вдохновляющую версию: история о том, как построить собственное «королевство».