Фильм «После охоты» заканчивается достаточно неожиданно. Сюжет изначально сосредоточен на обвинении в сексуальном насилии, которое выдвигает героиня Айо Эдебири, Мэгги, против Хэнка, роль которого исполняет Эндрю Гарфилд. Это событие глубоко влияет на сложную сеть отношений между персонажами. Однако к финалу внимание смещается на Джулию Робертс в роли Альмы, которая пытается разобраться с последствиями произошедшего.

Действие драмы разворачивается в Йельском университете, где затрагиваются темы движения «#MeToo». К моменту кульминации становятся очевидны все последствия заявления Мэгги: Хэнка сразу увольняют, а сама Мэгги получает широкое внимание, рассказав свою историю журналисту. Проводится собрание преподавателей, чтобы обсудить ситуацию, вызвавшую общественный резонанс, но фильм не делает на этом акцент.


Вместо этого зрителю показывают события, происходящие сразу после. Попытка Альмы получить постоянный контракт оказывается под угрозой, когда обнаруживается, что она подделала рецепт, используя бланк коллеги. У неё происходят напряжённые столкновения с Мэгги и Хэнком, что делает её мишенью для очередной статьи Мэгги. В итоге Альма раскрывает своё скрытое прошлое мужу, Фредерику, роль которого исполняет Майкл Стулбарг.

Эпилог «После охоты» происходит через пять лет. Теперь Альма занимает должность декана, что символизирует уход в прошлое старых скандалов. Она встречается с Мэгги, возможно, впервые после ключевых событий фильма. Мэгги с неохотой признаёт, что Альма «выиграла». Камера задерживается на двадцатидолларовой купюре, которую Альма оставляет на счёте в ресторане, после чего раздаётся возглас Луки Гуаданьино: «Снято!», и идут титры. В итоге зрителю остаётся задуматься над тем, какие последствия оставляют прошлые события и как они формируют жизни героев.

Неважно, кто говорит правду

Фильм «После охоты» не ставит перед собой задачу дать окончательный ответ на, казалось бы, главный вопрос о правде. Наоборот, сама идея истины вызывает у создателей картины явное сомнение.

Есть немало признаков, указывающих на то, что Мэгги могла приукрасить или даже придумать свою историю. Она находит немецкую статью о старом отзыве обвинения против Альмы, спрятанную в ванной, и использует её содержание в своих целях — поступает так, как умеет лучше всего.

Возможно, Мэгги пыталась посеять разлад между Хэнком и Альмой или убрать Хэнка с дороги, прежде чем его сомнения по поводу её диссертации станут опасными. В любом случае, ясно, что она умело манипулирует ситуацией.

Однако её действия после инцидента не обязательно делают её лгуньей. Когда Хэнк впервые делится с Альмой своей версией событий, у него справедливо спрашивают: зачем он вообще пошёл в квартиру Мэгги? Очевидно, границы были нарушены, но это не отменяет решения университета об увольнении.

Вместо того чтобы подводить к определённой «правде», фильм демонстрирует убедительные аргументы с обеих сторон. Журналистская атака Мэгги на Альму подчёркивает её расчетливость и умение использовать обстоятельства в своих интересах. Нападение Хэнка на Альму, в свою очередь, свидетельствует о том, что он способен на действия, в которых его обвиняют. Таким образом, авторы умышленно оставляют зрителя без окончательного ответа, показывая, что истина остаётся недосягаемой.

Проблемы Альмы с пожизненным контрактом и её лекции — не случайны

Если подлинность событий не является ключевым моментом, что тогда действительно имеет значение? Чтобы понять это, стоит внимательнее присмотреться к сюжетным линиям Альмы, которые на первый взгляд кажутся второстепенными, а также обратить внимание на темы её лекций.

Сценарий фильма «После охоты» мастерски закладывает идеи заранее и постепенно раскрывает их значимость. Одним из таких ранних «намёков» становятся лекции Альмы по книге Мишеля Фуко «Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы». В начале речь идёт о публичных пытках и казнях, а позже обсуждается концепция паноптикума. Эти отсылки помогают глубже понять, что исследует фильм.

Альма кратко объясняет, что чрезмерно жестокие публичные казни использовались для того, чтобы один нарушитель стал примером для всех остальных. Суть заключалась в устрашающем эффекте зрелища. Этот приём позволяет осмыслить судьбу Хэнка, а также отражается в личной конфронтации Альмы с администрацией Йеля.

Сначала может показаться странным, что судьба пожизненного контракта Альмы зависит от событий, которые напрямую не связаны с основной драмой фильма. Хотя стресс безусловно усиливает напряжение, подделка рецепта на обезболивающее — это уже её собственная ошибка. Когда проступок раскрывается, последствия неизбежны.

Хэнк поражён, что его сразу увольняют, тогда как Альму не подвергают ни отстранению, ни увольнению. Её обсуждение пожизненного контракта откладывается на неопределённый срок, что на деле оказывается лишь временной задержкой. Для её карьеры это не более чем небольшое препятствие.


Почему же последствия столь различны? Можно предположить, что нарушение Хэнка воспринимается серьёзнее. Однако проступок Альмы тоже тревожен. В отличие от обвинения Мэгги, Ким (роль Хлои Севиньи) могла бы подтвердить её вину. Если бы Ким подала официальное обвинение, улик, вероятно, хватило бы для серьёзного наказания.

Тем не менее Ким не обращается в суд. Дело остаётся частным, решается тихо, тогда как информация о Хэнке распространяется практически мгновенно. Для университета ситуация обостряется: жертва — ребёнок крупного спонсора, а сама история становится достоянием общественности. Чтобы защитить репутацию Йеля, создаётся прецедент.

Эта идея перекликается с концепцией паноптикума — тюремного здания, разработанного философом Иеремией Бентамом, о котором пишет Фуко. В такой конструкции камеры располагаются по кругу вокруг центральной башни, откуда охранники могут наблюдать за заключёнными, оставаясь невидимыми. Хотя невозможно следить за каждой камерой постоянно, сам факт возможного наблюдения создаёт ощущение постоянного контроля, формируя внутреннюю дисциплину.

Нельзя не провести параллель между этой концепцией и показанной в фильме «культурой отмены» в университетской среде. Разница лишь в том, что давление в современном «паноптикуме» направлено не на подчинение, а на соответствие или демонстрацию правильного поведения. Любой может наблюдать за вами и выносить оценку вашим действиям. Именно это создаёт своего рода невидимую тюрьму, о которой предупреждает фильм.

Культура отмены: вина не человека, а системы

Стоит ли рассматривать «После охоты» как фильм, полностью посвящённый сочувствию старшему поколению, которому лишили свободы совершать поступки, осуждаемые молодыми «тюремщиками» поколения Z? Не совсем. Ни Хэнк, ни Альма, ни Мэгги не предстают перед нами как однозначно положительные герои. Поколенческие претензии, обращённые в обе стороны, выглядят скорее как показная риторика.

Луку Гуаданьино больше интересует то, что остаётся вне поля зрения «пан»-оптикона. Его цель — поставить под сомнение саму эффективность наблюдения.

Важно подчеркнуть, что нам не показывают, что именно произошло в квартире Мэгги той ночью. Зрителям приходится собирать крупицы правды из противоречивых рассказов двух ключевых свидетелей и оценивать, как они действовали после события. Мы постоянно интерпретируем их слова и поступки, сопоставляя их с собственными представлениями о вине и невиновности.

В одной из ключевых сцен фильм прямо высмеивает наши попытки всё понять. Альма приходит к декану, чтобы объяснить, почему её не следует привлекать к даче показаний в деле Хэнка. Когда они договариваются, что разговор «не для протокола», сцена обрывается. Посыл ясен: мы видим лишь то, что нам показывают, а важное часто остаётся за кадром.


Но можно ли вообще доверять увиденному? Фильм подчеркивает свою собственной вымышленный характер. Яркий пример — режиссёрский крик «Снято!» в конце. Зрителя лишают ощущения полного погружения в вымысел, заставляя помнить, что это всего лишь спектакль.

История построена так, чтобы сочетать открытое и скрытое. Мы задаёмся вопросом: переживаем ли мы истину или только чью-то субъективную правду? А в реальной жизни, когда человек сталкивается с судом общественного мнения, как понять, не играет ли он роль?

Фильм идёт дальше. Исповедь Альмы мужу представляется ей как раскрытие истины. Она утверждает, что в подростковом возрасте не подвергалась насилию со стороны друга отца и что их связывали иные чувства. Она сфабриковала обвинение из мести, когда этот человек начал новые отношения. Хотя позже она отозвала заявление, Альма всё ещё винит себя в его последующем самоубийстве.

Муж Альмы, однако, считает, что она не лгала. По его мнению, их связь действительно была насильственной. Она могла ощущать, что «сама навязалась», но ответственность за отказ всегда лежит на взрослом. Его действия были ошибочными. Альма была слишком молода, чтобы правильно оценить ситуацию, и сохранила искажённое восприятие, вместо того чтобы переосмыслить его во взрослом возрасте.


Эта сцена перекликается с двумя моментами из начала фильма. В одном из них Альма спрашивает Фредерика, психоаналитика, насколько его взгляды совпадают с восприятием пациентами ключевых событий их жизни. Возможно, часть её интуиции заранее предвидела этот разговор, именно поэтому она скрывала тайну на протяжении всего брака.

Другой момент связан с лекциями Альмы, где она обсуждает фрагмент «Одиссеи». Слепой бард Демодок поёт о подвигах Одиссея, не подозревая, что обращается к самому герою. Одиссей плачет, слушая историю своей жизни, рассказанную другим. В фильме это иллюстрирует, что человек способен понять себя лишь через взгляд «Другого».

В центре «После охоты» нет однозначной позиции ни в пользу «отменённых», ни в пользу тех, кто «отменяет». Главная тема — недоверие к самой практике «культуры отмены». Истина не всегда проявляется через других, и мы не всегда способны распознать её в собственном опыте. Как тогда решиться на осуждение?