Рецензия и отзывы на сериал «Бар «Один звонок»

Три года Данила Козловский, словно «отменённый», не появлялся на экранах — именно столько времени прошло с выхода «13-й клинической». «Летучий корабль» лучше не учитывать: в нём актёр почти неузнаваем и вообще вырезан из титров. Его продюсерский проект «Бар «Один звонок», созданный режиссёром «Урока» Сергеем Филатовым, был готов к показу ещё в 2023 году. Тогда планировалось представить шоу на фестивале пилотных сериалов «Новый сезон», но прокатное удостоверение отозвали, и премьера была отложена на неопределённый срок. Наконец, с 1 октября все эпизоды сериала становятся доступны. Остаётся лишь надеяться, что проект не исчезнет так же, как его главный персонаж — мистический бар «Один звонок».


Бар «Один звонок» — мистическое место, которое перемещается по стране и появляется на пути людей, потерявших близких. За стойкой можно не только выпить, но и поделиться душевными переживаниями с эксцентричным барменом (Данила Козловский) или позвонить умершим. Однако цена за минутный разговор в «межпространственном роуминге» высока: это своего рода русская рулетка. Слова часто не исчерпываются за один звонок, и за повторным разговором следует следующий — вместе с повышенной ставкой и ростом числа пуль в револьвере, что увеличивает риск остаться с собеседником по ту сторону жизни.

В поисках тайного бара оказывается следователь Андрей Морозов (Александр Ильин-мл.). Его сын Витя (Кай Гетц) несколько дней, а может быть, и годы назад забрёл в «Один звонок», который тут же исчез. С тех пор Витя остаётся в баре, так и не расплатившись за общение с умершим.


Идея сериала о душевных разговорах с мёртвыми за барной стойкой отчасти напоминает мистические аниме — например, психологически насыщенное, хоть и непохожее, «Бармен», где посетители открывают душу внимательному трактирщику. Есть отголоски азиатского кино, где мёртвые не исчезают полностью, как в «После жизни» Хирокадзу Корээды о бюрократии загробного мира. Можно уловить и намёки на «Секретные материалы»: представить Малдера и Скалли, расследующих исчезновения, в «Одном звонке» легко. Тем не менее проект формально держится на скандинавской детективной традиции, а его сюжетные ветви тянутся к русской литературе. Инфернальный и ироничный бармен с хитрой улыбкой и дьявольским прищуром играет на тайных желаниях и человеческих грехах, словно персонаж из «Мастера и Маргариты». А полицейский, расследующий исчезновения, — типичный нуарный детектив, борющийся с коррумпированной системой и судьбой, одновременно пытающийся искупить вину перед сыном, которого похоронил преждевременно.


Линия мрачного и подозрительного следователя насыщена трагизмом и бытовой грустью. Холодный и брутальный реализм истории Морозова контрастирует с мистической атмосферой и лёгкой иронией шоу, объединяя отдельные эпизоды сквозным детективным конфликтом. Однако путь героя часто пересекается с коррумпированными силовиками и ленивыми следственными отделами, что временами отвлекает от основной истории. Полицейские в российских сериалах, конечно, почти обязательны, но Морозов мог бы быть обычным человеком с любой профессией — без влияния и властных рычагов его расследование выглядело бы ещё более отчаянным.


Сам бар «Один звонок» интересен прежде всего в замкнутых, камерных сценах, где переплетаются не только судьбы, но и жанровые оттенки. Здесь сосуществуют сатира на людей с завышенным самомнением, слэпстик-комедия и мелодрама о дружбе клерка из потустороннего мира и мальчика, пытающегося найти дорогу домой. На фоне общей мрачности выделяются тёплые визуальные решения, издевательский и остроумный юмор трикстера Козловского, а также невинная, но справедливая жестокость персонажа Гетца, который убирает кровь и собирает последствия потасовок с мертвыми.


Короткие эпизоды часто следуют процедурной схеме, но авторы регулярно нарушают ожидания зрителя. Камера, пристально фиксируя детали, мгновенно раскрывает характеры сменяющихся посетителей бара — Оксаны Акиньшиной, Полины Ауг, Семёна Штейнберга и других. Общей чертой всех персонажей становится сосредоточенность на собственных проблемах, которые они ставят выше жизни. Звонящие на тот свет кажутся обязанными жаловаться, каяться или делиться воспоминаниями, но психологические травмы мешают им вести разговоры по-человечески. Мертвые порой ругают живых за прошлое равнодушие, а живые страдают от капризов душ, которые могут бросить трубку, молчать или давать неудовлетворительные ответы, удерживая людей в токсичных отношениях.


Диалоги с умершими лишены привычной сентиментальности, а слёзы зачастую оказываются «крокодиловыми». Именно в этом скептическом и разочарованном взгляде на людей проявляется мрачная честность сериала. К счастью, авторы избегают излишней философии и морализаторства: они не пытаются навязать готовые выводы о жизни и смерти. Вместо этого сериал показывает, как герои оказываются в замкнутом круге обид и взаимной вражды, почему-то выбирая терзать друг друга вместо того, чтобы любить или прощать.