Рецензия на фильм «Выход 8»

Утро в Токио для измотанного офисного работника (Кадзунари Ниномия, участник поп-группы Arashi) начинается в переполненном вагоне метро. Грохот рельсов он заглушает «Болеро» Мориса Равеля в наушниках, старается не замечать удушающую тесноту и машинально смотрит на телефон, где появляется звонок от бывшей девушки. Она мягко сообщает, что ждёт ребёнка. Герой, страдающий астмой, с трудом переводит дыхание, обещает приехать в больницу, но, выбежав к выходу, падает и снова оказывается в коридорах метро. Всё вокруг повторяется: одни и те же рекламные щиты, фотокабина, камеры хранения; из-за угла снова и снова выходит таинственный Идущий человек (Ямато Коти). Что это — чистилище, пространственный сбой или кошмарный сон, из которого невозможно проснуться?


Фильм создан по мотивам японской инди-головоломки The Exit 8 от Kotake Create, вдохновлённой интернет-эстетикой «закулисья». Эта необычная работа быстро стала хитом: миллионы загрузок в Steam, сотни роликов с прохождениями на YouTube и целая волна игр-последователей. Механика при этом до предела проста: игрок идёт по бесконечному тоннелю метро, следит за меняющимися деталями и фиксирует аномалии. Замечаешь странность — возвращаешься назад, нет — двигаешься вперёд. Восемь правильных решений откроют путь к Выходу 8, ошибка же вернёт на «нулевой» уровень. Сюжета в привычном понимании нет, но сама повторяемость быстро захватывает, превращая игру в смесь тревожного недоверия к своим ощущениям и странного чувства покоя.


В 2024 году, вскоре после выхода The Exit 8 на всех платформах, компания Toho приобрела права на экранизацию и поручила её Генки Кавамуре. Продюсер анимационных хитов («Ученик чудовища», «Красавица и дракон»), писатель-бестселлеров («Если кошки исчезнут во всём мире») и режиссёр «Сотни цветов» давно увлекается игрой. В его произведениях трагедия нередко связана с нарушением восприятия и повторяющимся переживанием кризиса. В одном из романов герой с опухолью мозга заключает сделку с дьяволом: каждый дополнительный день жизни он получает ценой утраты чего-то важного для всего человечества. В «Сотне цветов» сын ухаживает за матерью, больной Альцгеймером, которая теряет связь с реальностью и живёт в иллюзиях, будто её сын всё ещё ребёнок.


Темы замкнутости, дезориентации и существования на грани жизни и смерти естественным образом перешли и в «Выход 8». Перенося минималистичную механику игры на экран, Кавамура, с одной стороны, скрупулёзно воспроизводит пространство метро, избегая лишних монтажных разрезов и создавая эффект непрерывного коридора, а с другой — строит повествование на символах и психологическом напряжении, превращая простую головоломку в полноценный киноопыт.

Съёмка от первого лица в считанные секунды передаёт натуру главного героя — замкнутого, старающегося держаться в стороне от чужих забот и проживающего дни по инерции. Но бесконечный коридор становится для него испытанием, которое заставляет обострить восприятие, прислушаться к интуиции и всерьёз взглянуть на происходящее, чтобы найти путь из замкнувшейся ловушки. Блуждая по кругу от уровня к уровню и раз за разом возвращаясь в начало, он размышляет о возможном отцовстве, сталкивается с воплощениями глубинных тревог и намёками на будущее. Постепенно приходит понимание: бездумное следование указателям бесполезно — иногда спасает лишь шаг назад.


Такой намеренно простой приём превращает однообразный коридор в прозрачную метафору внутреннего кризиса, в котором застрял герой. Кавамура выстраивает пространство метро как «пороговое состояние» — промежуточную зону неопределённости, где человек застывает между прошлым образом себя и ещё не найденным новым.

При чёткой структуре и серьёзной рефлексии «Выход 8» остаётся жанрово подвижным. Это и абсурдистская комедия о человеке, угодившем в нелепую ситуацию, и камерная драма о страхе перед будущим, и напряжённый триллер, напоминающий кино-квесты начала 2000-х. К хоррору же фильм относится лишь условно: кровь, сочащаяся из вентиляционных решёток, тревожные эпизоды на каждом уровне и жуткая улыбка Идущего человека работают скорее как выразительные акценты, чем как самоцель. Связь с японской традицией ужасов угадывается лишь в антураже «проклятого» метро и холодной, меланхоличной атмосфере, близкой «Пульсу» Куросавы, где за сдержанностью скрыт социальный подтекст.


Самый же тревожный образ картины — бесконечно повторяющиеся рекламные постеры на стенах. Объявления о косметических процедурах, правила поведения в транспорте, обещания лёгкого заработка и угрожающее напоминание о камерах наблюдения складываются в хронику повседневных страхов. Так «Выход 8» превращает поездку в метро в аллегорию жизни внутри системы, где свобода сведена к следованию стрелкам, а настоящий выход остаётся почти недосягаемым.