Рецензия и отзывы на фильм «Воскрешение»

На российских фестивалях прошла премьера фильма «Воскрешение» — новой работы 36-летнего китайского режиссёра Би Ганя, автора картины «Долгий день уходит в ночь». В Каннах лента была показана на предпоследний день основного конкурса, получила специальный приз, а председательница жюри Жюльет Бинош назвала её «неопознанным летающим объектом».

Это определение удачно передаёт суть одного из самых необычных, смелых и изысканных фильмов последних лет — произведения, проверяющего зрительское терпение и расширяющего границы киноязыка. Искусство кинематографа, существующее с конца XIX века и пережившее множество технологических и художественных преобразований, всегда отражало дух своей эпохи. Би Гань словно останавливает время, фиксируя историю самого дорогого для него искусства. Создав до этого лишь две полнометражные картины, режиссёр достигает состояния полной творческой независимости, превращая свои фильмы в поэзию снов и воображения — даже если подобная форма искусства постепенно уходит в прошлое.


Сюжет «Воскрешения», как и положено любой мистификации, преднамеренно обрывочен и загадочен. В мире будущего большинство людей утратило способность видеть сны. Немногие, кто продолжает мечтать, подвергаются беспощадной охоте, за которой следует смертная казнь. Одна из охотниц (в исполнении Шу Ци) находит Мечтателя (Джексон И) и превращает его в чудовище. Перед смертью она позволяет ему вновь пережить свои кинематографические воспоминания.

Несмотря на внешнюю метафизическую оболочку, «Воскрешение» обладает чёткой внутренней структурой и при внимательном анализе выглядит вполне последовательным. Картина состоит из шести глав, каждая из которых отсылает к определённому жанру кинематографа. Вычурный пролог напоминает эстетику немого кино и немецкого экспрессионизма. Первая история выдержана в духе нуара: происходит убийство, исчезает чемодан с загадочным содержимым, на фоне бушует война — вероятно, одна из мировых. Спустя тридцать лет действие переносится в буддийский храм, где Мечтатель ведёт беседу с духом Горечи, возникшим из его собственного зуба — почти притча о познании. Ещё через несколько десятилетий мошенник вместе с маленькой девочкой замышляет обмануть грустного гангстера, что придаёт эпизоду оттенок криминальной, а местами и семейной драмеди. В постмодернистском ключе снятая одним дублем история парня и девушки показывает их последнюю ночь XX века: он ещё не целовался, она — вампир, но ни разу не кусала. Финальная глава эмоционально насыщена и экспериментальна — безымянные Мечтатели сгорают, оставляя след в вечности.


Би Гань обращается к кино не только как к теоретическому полю, но и как к живому организму, наделяя каждую часть фильма своим «органом чувств». В нуарном эпизоде герой и его преследователь болезненно восприимчивы к звукам. В буддийской новелле зуб нужно выбить «самым горьким камнем». Мошенник обучает напарницу распознавать карты по запаху. Любовники познают друг друга буквально на вкус, после чего, словно герои библейской истории, изгоняются из своего мимолётного рая. Чувство осязания и ощущение равновесия — неофициальные «нервные центры» фильма — соединяют его начало и конец в единый круг.


Проект Би Ганя нельзя назвать проявлением самовлюблённого снобизма или стремлением к показной гениальности — это скорее откровенное признание в любви к искусству и свидетельство подлинного творческого вдохновения. Режиссёр наделяет статусом Мечтателей и себя, и зрителей, вводя их в почти гипнотическое состояние, где масштаб сочетается с интеллектуальной игрой. За последние годы кинематограф не раз переосмыслял собственную природу, рождая всё новые «послания любви» самому себе — и с развитием искусственного интеллекта таких примеров станет ещё больше. Среди ближайших идейных родственников «Воскрешения» можно назвать «Облачный атлас» Вачовски и Тыквера, размышляющий о взаимосвязанности человеческих судеб, «Вавилон» Дэмьена Шазелла, обращённый к истокам кино, или даже спорный, осмеянный «Мегалополис» Фрэнсиса Форда Копполы, где и архитектор, и автор отчаянно пытаются остановить время.


В январе 2025 года кино потеряло Дэвида Линча — одного из самых тонких исследователей сновидений и хроникёров зыбкой реальности. В тот же период Би Гань завершал монтаж «Воскрешения» для Каннского фестиваля и словно принял на себя духовную эстафету мастера «Малхолланд Драйва» и «Твин Пикса». Его фильм становится одновременно чувственным переживанием и своеобразным спиритическим контактом с призраками ушедшей эпохи. Подобно финалу самой картины, режиссёр приглашает зрителя «догореть» вместе с героями — раствориться в общем кинематографическом воске и однажды вновь пробудиться.